1. Питер МакНот, ныне – отец Питер.
2. 27 лет
3. Мужской
4. Человек )))
5. Не высокий, не низкий, не худой, не толстый… Так, серединка - на половинку. В меру рыжий и голубоглазый. Пока обитал в столице королевства, на человека, кстати, походил куда больше, чем сейчас: лохматость как-то резко повысилась (не то чтобы мог спать на снегу, но нынешняя его “стрижка” из моды вышла лет сто назад). Человек веселый и не по годам наивный, а посему искренне верит и Книге, и Слову Благовестных, и словам попрошаек, и вообще много кому и чему.
6. Священник, забравшийся в поисках подвижничества куда-то на край света, и изредка оттуда выбирающийся – вестимо, за солью и чернилами. Деньги к нему последнее время попадают не часто и ненадолго. Максимум – 50 монет за ход. В кругу своей нынешней паствы так и вовсе переходит на натуральный обмен. Но поскольку человек он вольный, - 0,5 звезды ему, наверное, все же полагается. Опять же, в окружении неофитов добирается до 2 звезд – в силу личного обаяния, некоторого авторитета у местных и красивых картинок, дорисованных в Книге… Сдается, что те же картинки на Большой Земле ему принесут как минумум -1 звезду… гм, а то и минус две со всеми вытекающими.
7. Если бы Питер МакНот жил в иные времена и в иных землях – уж простите мне такую вольность – он точно поднимал бы целину, добровольцем поехал на БАМ, либо, безвестный, помер в джунглях, пытаясь поймать вертких аборигенов с целью спасительной вакцинации или хотя бы пропаганды оной.  Но, поскольку не сложилось, он свято уверовал в Благовестных и решил нести свет на земли неверных. Вот только в отличие от Анвера и его воинства у Питера кроме Книги (впрочем, весьма увесистой: приложишь словом Правозвестников – мало не покажется) ничего не было. Более того, он наивно полагал, что ничего ему больше и не понадобится.
Чтобы подвиг был подвигом – т.е. делом действительно нужным, а не формальным, он лично попросил его направить на пограничье королевства. Да не какое-нибудь, а самое что ни на есть заокраинное. Ему дали карту в руки, ткнули пальцем куда-то на восток и пожелали удачи. Предшественник у Питера в этих землях, вроде как, и был, но никто наверняка подтвердить этого не мог. И уж тем более никто не помнил ни его имени, ни того, доходили ли впоследствии до собратьев по вере от него какие-нибудь вести. Впрочем, это было не важно. Питер собрал свои манатки и, не долго думая, отправился из первопрестольного Хольстэда черт знает куда, оставив позади слегка очумевших от такого поворота событий домочадцев.
Случилось это все ни много ни мало – четыре года назад. Свой “край мира” Питер нашел. Нашел он и своих “неверных”, которым действительно до Благовестных не было никакого дела, ибо рыба куда-то ушла, земля не родила, пять месяцев в году с неба накрапывал мерзопакостный дождик, а есть хотелось всем и постоянно. Питер поносился, поносился со своим Словом, плюнул и пошел вместе со всеми работать, по ходу дела переиначивая Благую Весть в сказки и прибаутки, которые, к слову сказать, местным очень понравились.
За  четыре года отец Питер выстроил себе на краю села хибарку, выучился отменно запекать рыбу под костром, а также коптить ее над костром и есть сырой возле костра. Он  несколько пересмотрел свои прежние взгляды на жизнь вообще и Благовестных в частности, но свой природный энтузиазм не растерял, хотя и стал выражать его несколько более осторожно и обдуманно. Книгу все так же чтит, хотя и подрисовывает время от времени на полях картинки – чтобы можно было показать местной детворе. Кроме того, в последнее время кроме картинок начал дописывать в Книге в соответствующих местах еще и собственные наблюдения: на его взгляд, современная Вера упустила слишком много важного и ценного, мимо чего могли проходить Благовестные. А уж коли они такие благие и такие вестные, - они то, “проходя мимо”, мимо пройти всяко не смогли бы… Да и мало ли интересного на свете, бумаги все равно другой под рукой нет, а Благовестные – они мудры и добры, они бы поняли.
8. Грамотен, любит читать и в наше время, вероятно, прослыл бы книголюбом и заправским графоманом. Не очень страшненько рисует и, опять же, делает это с упоением и упорством, достойным лучшего применения. Громко, с душой и фальшиво поет. Слово Благое чтит, в учении оного был весьма прилежен, но пристрастие к сочинительству и фантазерству привело к тому, что годы спустя выученное и сочиненное весьма гармонично переплелось в голове отца Питера – тем паче, что одернуть и поправить его на краю мира было особенно некому. С ножом -  как с инструментом - управляется корявенько, но все ж таки до смертоубийства дело пока не дошло. Вообще дров нарубить может, а вот замахнуться на кого-то  - вряд ли. Во-первых, и не подумает о таком, а во-вторых, все равно сам же первый и покалечится… наверное. Мал мала умеет выживать и на краю мира (впрочем, его собственный внешний вид вполне красноречиво свидетельствует о том, что “выжить” и “хорошо жить” – это понятия противоположные).